Форум » Игровой архив. Flashbacks. » "Превращение металлов и никакой алхимии" 704 - 707 » Ответить
"Превращение металлов и никакой алхимии" 704 - 707
Геза Назгорн: Место: Мадлонг, Рассейнд Время: 704 - 707 Участники: Геза Назгорн, визири, казначей Рассейнда Содержание: Геза обращает серебро в золото и извлекает прибыль
Ответов - 4
Геза Назгорн: 704 год, Мадлонг, провинция Шаншис, дворец визиря Рияза ибн Ифа. Сиятельный визирь Рияз ибн Иф пребывал в прекрасном расположении духа, даже отвлекся от мрачных мыслей о противостоянии придворных партий султана и садар-азама – мрачных потому, что победа любой из этих партий приведет, в конечном итоге, к ослаблению позиций Шаншиса. Причиной же хорошего настроения стало то, что крупнейшая шайка провинции, действовавшая еще со времен восстания Сипаха, была загнана в скалы и окружена. На днях обезумевшие от голода разбойники начали выходить к заставам с головами вожаков. Успех кампании во многом был обеспечен действиями рассейндских егерей – пусть воинство это молодое, неопытное, зато их командир знает толк в горной войне. Ибн Иф был знаком с Гезой Назгорном не первый год – с тех пор, как тот занял один из командных постов крепости Зарканд – значит можно было обойтись в общении без некоторых формальностей и церемоний, например, без переводчика. В виду давнего знакомства, для визиря не было недопустимо слушать несовершенный северный диалект. Впрочем, став послом Рассейнда, синегорец заметно подтянул знание языка шаграмских поэтов, хотя часто сбивался на заркандскую языковую кашу. Поговорив за обедом о недавней кампании, лошадях и даже коснувшись вопросов теологии, визирь и посол отдыхали за кальяном. Визирь тонкой струйкой выпускал ароматный дым, лениво наблюдая за тем, как собеседник выкладывает на край стола столбик серебряных монет. - Найдется у сиятельного визиря динар?- спросил Назгорн. - С собой нет. Хотя… Визирь щелкнул пальцами и евнух полез в ледяной фонтан за монеткой. Вскоре золотой кругляшок лег на стол – ибн Иф посмотрел на профиль султана, вздохнул и перевернул монету кверху Сионаром. - Визирь отдаст свой динар за мои десять диргемов? - Разве что если нужно разменять. Это какая-то игра, дорогой друг? - О нет, все серьезно! Синегорец выложил на стол три С-образных рассейндских тайрина. Все-таки варварство северян проявляется даже в таких мелочах, как форма монеты – чем, интересно, круг, идеальная геометрическая фигура, им не угодил?.. - А за три тайрина отдаст? Визирь сделал затяжку и лукаво улыбнулся. - Если мне не изменяет память, тайрин весит две третьих части унции. Послу прекрасно известно, что я чеканю собственный диргем. Рассейндское серебро окажется на монетном дворе Шаншиса и уже к вечеру превратится в четырнадцать новеньких диргемов. Определенно я возьму тайрины, и скажу, что с тобой приятно иметь дело. Назгорн сдвинул рассейндские деньги к противоположному краю стола. - По рукам! Визирь усмехнулся и щелчком послал собеседнику динар. - Все же это какая-то игра… - А если речь пойдет о таких количествах тайринов, что проще будет взвешивать, чем считать? - Тогда я стану богаче султана, и скажу, что иметь с тобой дело даже приятней, чем я думал вначале. Назгорн приподнял бровь. - Подожди, это не шутка?..
Геза Назгорн: 704 год, Рассейнд, Морог, княжеский замок В юности Яниш Барка был весьма воинственен, даже выбрал одним из покровителей Рокана (что в ту пору было, в некотором роде, модно среди молодых аристократов). Однако в 77-м году началась война, и пыла у Яниша заметно поубавилось. Нет, он не был трусом - просто от звука боевого рога и топота копыт становилось как-то не по себе. Так уж он был устроен. К счастью люди, разбиравшиеся в религии куда лучше Барки, объяснили, что служить богам войны можно и другим способом – главное применить природные таланты на благо отчизны и выполнить кое-какие ритуалы. Талант у Яниша обнаружился к обращению с деньгами – в сочетании с неподкупностью и беззаветной преданностью правящему роду этот талант оказался поистине бесценным. Добившись выдающихся успехов на должности сотенного интенданта, Барка был замечен высшим руководством, и назначен помощником княжеского казначея. В сокровищнице Морогского замка прошла молодость, наступила зрелость, начала подкрадываться старость. Яниш был свидетелем худших времен, когда во время войны золото таяло как весенний снег; времен тяжелых, когда торговые пошлины были настолько низки, что налоговые поступления едва покрывали государственные расходы; а так же времен благоденствия, когда золото снова потекло в Рассейнд рекой благодаря смуте в Мидарисе и политике Дорна Даркмура. Незадолго до гибели Хозяина Степи Барка сменил на посту казначея одряхлевшего предшественника. В сокровищнице - подземной вотчине Яниша царил идеальный порядок: драгоценные камни лежали откалиброванными с точностью до карата, не говоря уж о стопках золотых кейнов, выстроенных в ровные башенки, каждая из которых накрыта вышивной скатеркой. Даже серебряные тайрины были расфасованы в мешки недурного сукна и запечатаны красным сургучом. В последние месяцы, правда, кривая княжеских доходов медленно, но уверенно ползла вниз, что отражалось на самочувствии казначея самым непосредственным образом – от переживаний дородный Яниш даже сбросил несколько фунтов. Виной всему был Мидарис, который Барка ненавидел всей душой; особенно он ненавидел мидарийский торговый флот, по вине которого товары все в большем количестве уходили из Мадлонга в Мидарис и из Мидариса в Мадлонг морем, лишая Рассейнд прибыли с пошлин. Нужно было смотреть правде в глаза – богатство княжества велико, но больше не растет, а значит, в случае войны, которая случится рано или поздно, казну ожидают те же потрясения, что в 77-м – 81-м (от этой мысли Яниша всякий раз передергивало). Так одним осенним вечером размышлял рассейндский казначей, сидя в своем любимом подземельи и попивая из блюдца травяной отвар. Внезапно сверху донесся непривычный шум, среди хорошо знакомых Янишу шаркающих шагов служителей раздался энергичный скрип кожаных сапог и звон шпор. - Сюда нельзя!- прозвучал голос счетовода. - Посольскую печать видишь! Дорогу, сучий потрох, или на лоб поставлю! – весело ответил ему голос без акцента, но с характерными синегорскими интонациями. Дверь распахнулась, и, широко улыбаясь, вошел новоиспеченный посол Рассейнда в Мадлонге. - Хантей Барка, почтенный, дорогой друг! А скоро будешь совсем дорогой… Хоть ты-то читал циркуляр про «самые широкие полномочия»?! Слава богам! Даже здесь, под десятисаженной толщей земли есть люди, понимающие всю значимость миссии в Шаграме, люди высокого полета, широко мыслящие, настоящие патриоты!.. Так, что у нас тут есть?.. Не успел Яниш опомниться, как Назгорн скомандовал «бойцы, ко мне!» и егеря выволокли из сокровищницы дюжину опечатанных мешков с тайринами. Барка машинально отметил в расходной книге сумму (от которой у самого казначея глаза полезли на лоб) и дал горцу подписать. Он действительно видел недавний циркуляр, но счел простой формальностью – такого поворота событий уж точно не ожидал. - Но?.. - Чрезвычайные обстоятельства! - А?.. - За расходы посольства отвечаю я лично, так что докладывать ранее отчетного срока ты не обязан. Инициативу проявлять не стоит, уж поверь. В конце месяца все объясню! Будь здоров! За Назгорном захлопнулась дверь. С этой минуты начался самый жуткий месяц в жизни Яниша, даже хуже чем проведенные в боевых отрядах дворянского ополчения в 77-м году. Казначей совершенно перестал есть, по ночам его мучили кошмары: то гнусный горец проигрывает рассейндское серебро в карты, кости или орлянку; то устраивает оргии с участием блудниц, развратных мальчиков и похотливых животных; то спускает на черный сбор и редкие вина, ложками поглощает драгоценные специи и изнашивает тюки шелка; то вместе с серебром уплывает на корабле в далекие-далекие страны… Когда Барка просыпался в холодном поту, говорящий скворец в клетке все еще продолжал исступленно биться на жердочке и надрывно вопить «Тайрины! Тайрины! Верни!» Проклятый грабитель, разбойник, варвар! Надо было позвать стражу, а лучше сразу рубануть с плеча, чтоб чубатая голова отлетела в самое Синегорье! Уж Яниш так бы и сделал, если б хранил богатырский меч в досягаемости могучей своей длани. Отчетный срок был все ближе и ближе. Барка начал подумывать о яде, но отмел эту мысль как малодушную - нет, пусть четвертуют Яниша - поделом ему будет, старому дураку! Нужно испить эту чашу страданий до дна. Большую часть времени казначей представлял себе роковой час доклада о состоянии казны и выдумывал самые изощренные казни, какими попросит казнить себя за проявленную халатность. В один прекрасный день в подземельи вновь зазвенели шпоры. Геза Назгорн вошел в сокровищницу, и еще теплившиеся в сердце казначея остатки надежды растаяли - на плече пришедший нес всего один мешок. - Тяжелый, зараза!- посол уложил ношу на дубовый стол и отер пот со лба. "Остальное промотал" - упало сердце Яниша, он взирал на мешок полным фатализма взглядом. - Крэкс-пэкс-фэкс... нет лучше так: сим-салабим-рахат-ибн-лукум!- поколдовал над мешком горец и торжественно развязал тесемку. В глаза Барки ударило переливающееся желтым сияние - мешок был до верху наполнен мадлонгскими динарами. - В пересчете на серебро здесь двадцать четыре таких мешочка, что я забрал. Можешь теперь переплавить в кейны, слитки, или оставить как есть - золото в полном распоряжении рассейндской казны. - В два раза больше!- ошарашенно пробормотал Яниш. Он не доконца осознавал происходящее.- Но как?! При чем тут динары? Что вообще случилось? Назгорн закурил трубку и оседлал спинку стула. - Все расскажу, как обещал. Ты, главное не волнуйся. Все абсолютно законно. Итак, дело в денежной системе Рассейнда... - А что с ней не так? - Ничего, кроме того, что она такая неудобная и путаная, что сам Манус ногу сломит. Если с Мидарисом более-менее понятно: один тайрин меняют на три тинарра, дальше несложные рассчеты позволяют определить курс золотых и медных монет, рыночную стоимость драгоценных металлов в конечном счете; то в Мадлонге до сих пор не меняют рассейндские деньги... Вот, например, почему в кейне 576 тайринов? Почему не 575 или, допустим, 600? Зачем вообще нужна монета весом 12 унций? Нет, я понимаю, что когда враг сюда прорвется, можно будет метать в него кейны из пращи; или когда тролли займутся торговлей, они, вероятно, оценят все удобства... - Зато кейны прекрасно подходят для накопления сокровищ!- казначей счел необходимым сказать слово в защиту отечественной валюты, хотя до сих пор не понимал, к чему горец клонит.- Не уходи от темы и не томи уже! - Ладно, будь по твоему. Денежная система султаната в тысячу раз удобней, но именно то, что системы Мадлонга и Рассейнда не сбалансированы, оказалось нам на руку. Внимание! Сейчас самое главное. На сегодняшний день имеем такую ситуацию: Кейн - содержит 10 унций золота и две серебра. Тайрин - 2\3 унции серебра. 1 кейн равен 576 тайринам. Золотой динар – 1\6 унции. Серебряный диргем – 1\7 унции. 1 динар равен 10 диргемам... - Ну и что? Это я и так знаю! - А то, что в Рассейнде унция и немногим меньше трети серебра равна тридцатой части унции золота, а в Мадлонге та же тридцатая часть унции золота равна немногим меньше, чем трети унции серебра! Казначей все понял - его прошиб пот, сердце бешено заколотилось. Как просто! В Мадлонге золото дешевле в четыре с половиной раза! - Скорей, пока никто не догадался, покупать динары!- прохрипел Яниш и сделал попытку вскочит со стула, однако не справился с одышкой. - Спокойно! Если рассейндский казначей среди ночи побежит в сторону границы, а спустя время будет обнаружен на мадлонгском базаре выменивающим монеты, кто-нибудь точно догадается,- засмеялся Назгорн.- Завтра я еду в Тамнар - готовь обоз. - Меняем тайрины на динары, везем в Рассейнд, переплавляем в кейны, недостаток тайринов в обороте восполняем за счет части прибыли, уходящей на покупку серебра на Севрере по рыночной цене...- бормотал Барка, нервно перебирая пальцами отворот кафтана.- Это же триста пятьдесят процентов барыша!.. Где еще полтора мешка?!- воинственно воскликнул казначей. Назгорн осуждающе поцокал. - Нельзя быть таким жадным. Из этих трехсот пятидесяти процентов сто пятьдесят – не превращающиеся в золото сопутствующие расходы и доля наших партнеров по ту сторону границы (не будем ведь мы и правда по базарам ходить), сто процентов - доля угнетенного синегорского народа, и сто - казны Рассейнда. Все по честному. - А что делать с отчетностью? - Ты, конечно, все отмечай как положено, но статьи «доходы посольства», насколько мне известно, не существует – отчитываться по ней не нужно. Пусть это будет сюрприз. Сам прекрасно понимаешь, специфика предприятия такова, что чем меньше людей о нем знает, тем дольше просуществует. - О Манус! Это же сказочное богатство буквально из воздуха!- устало выдохнул казначей. - Так давай отпразднуем! Вели накрывать стол. Двухпинтовая кружка пива мне нужна в первую очередь - в горле пересохло, и золотишко, сам знаешь, тяжелое...
Геза Назгорн: 707 год, Мадлонг, Шаграм, дворец Барбэс-паши Геза Назгорн и визирь Нурулеф укрылись от зноя в тени декоративного сада - даже брызги фонтана успевали из ледяных превратиться в чуть прохладные прежде чем коснуться кожи. - Я знаю, дорогой друг Геза, ты не скажешь, кто еще участвовал в предприятии. Я и так знаю - это визирь Рияз ибн Иф. Масштабы операций уже таковы, что можно вычислить по внешним и внутренним провинциальным расходам… Действительно, логично: Шаншис и моя вотчина расположены недалеко от рассейндского рубежа и, одновременно, не претендуют на лимитрофы. Я теперь тоже спешно обращаю серебро в специи, шелк, самоцветы и украшения, скот и зерно. И, конечно, вкладываю в войска – последние события стали весьма поучительными. Что ждет нас всех, если сам могущественный Инсар был повержен и смешан с грязью?.. - Мир его праху. - Я каждый день благодарю Сионара, что три года назад, друг мой, заключили сделку… Теперь, захватив казну, Азамаль увидит, какими золотыми резервами в действительности располагал садар-азам. Полагаю, он будет ни мало удивлен их скудостью. - Вариантов у солнцеликого не так много: выводить динар из оборота, или чеканить порченую монету. В любом случае золото резко вырастет в цене. Накопления в серебре обесценятся в четыре с половиной раза – сбережения подавляющего большинства… - Это будет наказание за попранные права провинциальных владык, за отнятую землю и подданных, за введение в меджлис безродных проходимцев. Пусть прокатятся голодные бунты против несправедливой власти, а вотчины Рияза и Нурулефа станут островами спокойствия в море гнева, островами благоденствия в море нищеты…
Геза Назгорн: 8 день желтой луны 707, Рассейнд, Морог Минули три счастливейших года в жизни Яниша Барки. Красивые столбики новеньких кейнов росли как грибы после дождя. Сам казначей расцвел как невеста на выданье, набрал вес, порозовел. Теперь, к удивлению обитателей замка, его часто можно было встретить прогуливающимся на свежем воздухе – на самом деле Барка прислушивался к топоту копыт – поступь синегорских коней он уже отличал безошибочно. Но ничто не может длиться вечно, и сегодня Геза Назгорн прощался с Рассейндом. Со слезами на глазах Барка смотрел показательную выездку горных егерей, а когда началась джигитовка чуть не заплакал в голос. В разгар пира казначей с трудом пробрался к бывшему послу, и еще долго ждал, когда представится возможность перекинуться словом без посторонних ушей. - Что же это, Геза, все кончено? - Кончено. Но ты навсегда останешься в моем сердце, детка!- гоготнул горец. - И нет совсем никаких перспектив? - Пожалей шаграмский монетный двор! Они уже все браслеты, цепи и кольца переплавили, хочешь лишить бедолаг последних золотых зубов? - Что ж, видимо нужно смириться,- вздохнул казначей.- Но если какие еще идеи появятся, ты того, не стесняйся, заходи… - Угу. Кстати, друг мой, когда я уеду, или когда обострится внешнеполитическая ситуация (что, в принципе, одно и то же) оповести уже сайрэн о количестве золота в казне. Вот и будет сюрприз.
полная версия страницы