Форум » Игровой архив. Отыгрыши. » Начало праздника: рыцарский турнир - 18 день желтой луны » Ответить
Начало праздника: рыцарский турнир - 18 день желтой луны
Архивариус: Участники: дворяне Дартмура и не только Время: восемнадцатый день желтой луны, полдень Место: ристалище под стенами Дартмурского замка Содержание: И пусть победит сильнейший!
Ответов - 37, стр:
1 2 All
Архивариус: [justify] Для дворян празднества восемнадцатого дня начинались рыцарским турниром. Традиция проведения строго регламентированных поединков между знатными дворянами появилась в землях северного Игни’Алтор задолго до образования Мидариса. Правила проведения турниров постепенно усложнялись и дополнялись, образуя строгую систему. Участвовать в турнире мог только дворянин, обладающий полным доспехом, оружием и боевым конем. Герб на щите заявлял миру о том, кто скрывается под шлемом с опущенным забралом, и какими славными делами известны его предки. После многолетнего правления короля Дэбиана, недолюбливающего конные бои, наиболее желанным для рыцарей Мидариса стало звание победителя в пешем поединке на мечах. Чернь, простых людей, должны были развлекать соревнования лучников, базарные фокусники и бойкий торг, что развернулся за стенами города, а для богатых купцов, магов и дворян несколько дней сооружали ристалище, на котором и должен был состояться рыцарский турнир. Оно представляло собой огороженную деревянным барьером посыпанную белым песком площадку, надлежащим образом подготовленную для сражений. По восточную сторону возвышается деревянный помост для королевы, справа и слева для него сколоченные из досок укрытые яркой материей трибуны для особо знатных гостей, для остальных сиденья устроены по периметру арену. Природа расщедрилась на не очень теплый, но ясный и почти безветренный день, последний подарок уходящего лета. Едва миновал полдень, когда на место проведения рыцарского турнира стали прибывать первые гости. Распорядители встречали тех, кому предназначено почетное место, указывая дорогу, остальные рассаживались сами. [/justify]
Роланда Де`Мор Кьюри: Роланда прибыла одной из первых. Путешествие по городу в карете не доставило особого удовольствия, казалось, каждая кочка оставила свой след в памяти ее поясницы, но и пренебречь правилами приличия на этот раз было нельзя. Заняв указанное ей распорядителем место и поприветствовав ближайших соседей, графиня перевела задумчивый взгляд на поле, где вовсю шла подготовка к предстоящему турниру. В этом году, битва обещала быть интересной. Насколько ей было известно, из глубинки страны на турнир прибыл ее сводный брат, дабы принять участие в конном поединке. Последний раз они виделись довольно давно, еще до того, как Роланда покинула страну, и посмотреть, что же выросло из заносчивого братца – было достаточно любопытно. Хотя, уже тогда он слыл не плохим бойцом, а когда после смерти отца за воспитание главного наследника взялся воинственный дядюшка, Севостьян мог стать достаточно серьезным противником. Подготовка к предстоящему празднику заняла достаточно много времени, и только сейчас ей досталась свободная от хлопот минутка, которой она не преминула воспользоваться. Что же касалось ее наряда, сегодня он как никогда походил на наряд аристократки. Темно-синее платье было пошито заранее, и, учитывая все особенности фигуры, не кричало и не выделяло ее положение, в дополнение к нему шел легкий, но достаточно теплый плащ. Результатом часовой работы у зеркало стало светящееся здоровьем лицо и никто бы не заметил, что графиня почти не спала в последние дни. Умелые руки служанки собрали волосы Роланды в сложную прическу, украсив ее нарочито простой серебряной заколкой с единственным сапфиром. Все было так, как полагается. Не заметив флага со своим гербом среди суетящихся внизу людей, Роланда чуть прикрыла глаза, пряча их от ярких солнечных лучей, и слегка улыбалась, как улыбаются люди, радуясь неожиданно теплому деньку.
Шэйлариана д’Асант: Графиня д’Асант прибыла в числе прочих – ныне, на всеми столь трепетно ожидаемый праздник, собрались столь впечатляющее количество аристократов, что впору учитывать лишь общее воздействие на окружающих сияния и роскоши. В пышном темно-синем платье и длинной черной накидке, сколотой аграфами в виде переплетенных между собой багровых лилий, леди д’Асант по обыкновению держала белокурую голову так, словно ее украшала незримая корона. Леди помог покинуть карету один из знакомых, барон фон Крайн, статный мужчина в летах, черные волосы которого уже успела тронуть на висках благородная седина. После, двигаясь с вкрадчивой грацией женщины, уверенной в своем совершенстве, леди неторопливо отдает должное той помпезности празднества, которая окружает людей сейчас вокруг, уделяя свое внимание и тем беседам, в которые увлекают графиню встреченные на сием пути ознакомительной прогулки знакомые дворяне. Щедро расточая ныне благосклонные улыбки, графиня немало времени проводит рядом с весьма значимыми фигурами королевского двора, проводя время до начала турнира в занимательнейшем времяпровождении аристократов - общении. Даже тот, кто совершенно незнаком с Шэйларианой, ныне понаблюдав за ней хотя бы короткое время, может легко сделать вывод, что леди ныне в восхитительном настроении - с легкостью отвечает на шутки собеседников, радуя слух мелодичным смехом, окруженная харизмой словно едва заметным взгляду сияющим ореолом.
Герхард фон Шрайк: Как и все, Герхард прибыл на турнир после полудня. Граф приехал верхом на своём любимом вороном скакуне в сопровождении нескольких слуг. Фон Шрайку предстояло принять участие в главном событии всех торжеств - рыцарском турнире. Глава королевской службы даже скромно рассчитывал одержать в нём победу, хоть он уже и некоторое время не участвовал в настоящих поединках, если конечно не считать таковыми тренировочные поединки. Герхард постоянно тренировался и поддерживал свои навыки, которые опирались на весьма солидный боевой опыт графа. И хоть фон Шрайку предстояло сразиться с очень серьёзными и опытными соперниками, он хотел и был уверен, что может победить. Тем более, что ведь было ради кого... Граф даже не сомневался, что его новая дама сердца тоже будет здесь, он ведь точно сумел заинтересовать её во время их последней встречи. Теперь оставалось только победить и посвятить эту победу ей. Гвендолин Ар'Кесс... По сравнению с завоеванием внимания этой дамы победа на турнире казалась гораздо более выполнимой задачей... Герхард проследовал к своему шатру, возле которого развевался на знамени его герб. Фон Шрайк спешился и вошёл внутрь. До первого поединка оставалось не так уж много времени. Надо было успеть подготовиться.
Рыцарь Тени: Совсем незадолго до начала турнира к турнирному полю прибывает еще один рыцарь. Прибывает весьма скромно, - без слуг и шатра. Забрало шлема опущено, а на щите нет герба... Впрочем, серый доспех явно хорошей работы, да и в седле незнакомец держится уверено. "Хотя кто его знает, на шаге-то каждый может... " - перешептываются герольды, с подозрением оглядывая приближающуюся фигуру. Добравшись до края поля, рыцарь неторопливо спешивается и чем-то негромко интересуется у остановившего его герольда. Еще несколько минут уходит в коротких переговорах, в которых можно различить слова типа - ".. инкогнито... " и "... вы понимаете, что это турнир ..". Наконец, герольд раздраженно отмахивается и отходит в сторону. Пара слов, брошеных в спину неизвестному рыцарю явно не слишком доброжелательности. Тот же, словно и не слыша ехидного пожелания направляется к коновязи - привязать лошадь. А потом, столь же спокойно и неторопливо бредет вокруг турнирного поля, изучая трибуны и шатры. На попытки прислуги заговаривать, рыцарь отвечает коротко и односложно. Судя по всему его вообще куда больше интересуют участники турнира, коих он высматривает в суете подготовки.
Мардук Кударец: К коновязи подлетела кавалькада в дюжину всадников. Мардук Ак-Кул появился в сопровождении свиты, состоящей из дартмурских кударцев, наездников, богатых торговцев скотом и сбруей. Горец был в пурпурном кафтане с национальными бранденбурами золотого шнура. По пути к своему месту, Мардук оценил убранство шатров будущих соперников, поздоровался за руку и перекинулся шуткой с парой встреченных ардарских дворян. Флаг мурз Ак-Кулов, украшенный конскими хвостами, горец счел не достаточно высоко поднятым, и, не долго думая, вырвал из ограды кедровый брус, чтобы удлинить флагшток. Когда красно-белый флаг заполоскался выше остальных, можно было приступить к облачению в доспехи.
Гвендолин Ар'Кесс: - Прошу вас, ваше сиятельство. Слуга открыл дверцу кареты и почтительно поклонился, предлагая руку фелисе. Она покинула карету, опираясь на его руку, и остановилась. Глубокий вдох - словно она пыталась оценить обстановку на запах - осенний воздух был прохладным и чуть пряным, прозрачным и свежим. С тех пор, как она вернулась в столицу, не прошло и дня без того, чтобы Гвендолин не отметила для себя с удовольствием, что, пожалуй, стоило столько времени провести в княжестве для того, чтобы вернуться и вспомнить, как прекрасен был Дартмур и как соскучилась она по столичному обществу. Одна, без сопровождающих - кроме, конечно, слуги, который следовал за нею на небольшом расстоянии - ей почти нравилось ловить на себе любопытные взгляды, время от времени останавливаясь для того, чтобы поприветствовать кого-нибудь и ответить на чей-нибудь вопрос, что да, она в прекрасном здравии, в отличном расположении духа и в большом нетерпении увидеть результаты состязаний. Наряд графини был пошит специально к случаю и, конечно же, продуман до мелочей - она была затянута в декольтированное платье светло-голубого шелка, обманчиво простое - для тех, кто не не знал, насколько ценными могут быть такие ткани и отделка - и дополненное изысканными украшениями. Поверх платья был накинут плащ из темно-синего бархата, с очень просторным капюшоном, который фелиса предпочла откинуть, благо, день выдался солнечным и безветренным. Прежде, чем к ней приблизился распорядитель, дабы проводить графиню к предназначенному ей месту, она оглянулась вокруг, разыскивая взглядом что-то или кого-то, и, наконец, улыбнулась, увидев знакомый герб на развивающемся над одним из шатров знамени. На одно из сражений, входящих в программу турнира, ей было особо любопытно поглядеть.
Эйлит Хель: Эйлит никогда не была падка на подобные развлечения, в чем радость наблюдать как два упакованных в металл идиота сражаются за некий символический приз? Хель не разделяла всеобщего ажиотажа, чего все так радуются-то? Ах да, жажда крови и зрелища… От понимания этого становилось как-то особенно неуютно, как-то будучи убийцей учишься ценить смерть и не делать из неё красочного представления, да и боль других воспринимаешь как издержки профессии, а не лишний повод изойти слюной как бешеный пес, почуявший добычу. Но нужно было быть в курсе всех событий в городе, потому облачившись в свои лучшие одежды и представ в образе женщины из света если не высшего, то определенно обеспеченного, убийца сейчас видела на трибунах, явно жалея, что не захватила пакетик с орешками. Да, в списке образов Похитителя лиц была и очаровательная дама из не самой благородной, но обеспеченной семьи, которая не пропускала подобные мероприятия. И да, была она тут не только ради праздного развлечения, после турнира намечалась одна непыльная работка, но это после… А тем временем представление началось, внимание сразу привлек очень уж скромный рыцарь, пришедший без свиты и цветастых флагов, герба на щите не наблюдалось тоже. Хель задумчиво покрутила одно из колец на пальце, конечно, какая же дочурка богатенького папы не увешивается себя разной блестящей дрянью, становясь светлой мечтой любой сороки… облик самой Эйли казался слишком уж привлекающим внимание, хотя сама она прекрасно понимала всю абсурдность таких суждений, её нынешняя внешность выглядела вполне уместно в данных обстоятельствах, прекрасно сливаясь с пестрой толпой состоятельных личностей этого города. Просто само отношение ассасина к этому облику было предвзятым... Оставив рассуждения о недальновидности рода людского, замечающего прежде всего одежды, женщина снова переключила своё внимание на странного рыцаря. Почему-то в голове всплыл сюжет старого рыцарского романа, где никому неизвестный воитель приезжал на турнир, неизменно побеждал всех и завоевывал благосклонность прекрасной дамы. Уголки накрашенных губ поползли вверх, фантазия живо нарисовала что-то подобное с участием местных благородных особ, да, эти фурии сами кому хочешь копье по самую рукоять были готовы откусить, сама убийца не отважилась бы остаться наедине с такой вот состоятельной особой… Аха, а вот и местный варвар, уже разносит оградку по колышкам, подвешивая свой конский хвост повыше. Эйли никогда не отличалась воспитанием или изысканными манерами, она происходила из весьма простой семьи. Наверное именно из-за всего этого, увидев что именно украшает флаг благородного рыцаря, мысли убийцы поплыли к тому, что данный хвост обычно прикрывает. Интересно, это пожелания врагам или личная самокритичность? Кажется, этот турнир обещал быть несколько интереснее, нежели ожидала сама Хель.
Жинетт Курфильд: Карета, на дверцах которой был изображен лазурный щит с морским змеем, весело, но не быстро, ехала по улицам Дартмура. В ней была баронесса и декан факультета прикладной магии Жинетт-Лазарин Курфильд. К большому ее разочарованию, ее муж не смог прибыть в столицу из своего имения в горах, а посему на сегодняшнее представление матрона отправлялась без спутника, зато с обоими детьми: Батистеном и Маленией. Если судьба непослушного и непокорного сына интересовала женщину мало, то устройство дочери было ее основным занятием в последние два года. Девушке уже исполнилось восемнадцать, а достойной партии Жинетт так и не смогла найти. Естественно, что на эти празднества она возлагала большие надежды. Мелания была из тех детей, которые всегда и во всем потакают родителям. Ее кроткий нрав вызывал удивление и умиление у всех, кто знал девушку. Причем все задавались одним и тем же вопросом, в кого уродился этот прекрасный ангел? Многие уже просили ее руки, но Лазарин, прекрасно зная цену красоте, отвечала отказом молодым и, главное, бедным ухажерам девушки. Мелания уже явно засиделась в девах, что вызывало определенные неприятные разговоры в светских кругах, но Жинетт, привыкшую, что про ее род говорят многое, спокойно относилась к этому, ну а ее дочери приходилось покорно терпеть. Наконец карета остановилась. Первым из нее показался Батистен в коричневом камзоле, мужчина за всю свою жизнь ни разу не учувствовал в турнире, чем вызывал недовольство матушки, но очевидно это ему доставляло куда большее удовольствие, нежели сражения на ристалище. Ступив на землю подошвами черных сапог, Батистен помог покинуть карету Жинетт. Матрона была в темно-зеленном атласном платье со светло-зелеными кружевами, платье скрывало и руки и грудь (Курфильд боялась простыть на свежем воздухе, к вечеру у нее было подготовлено другое, куда более откровенный наряд). Маленькие зеленые глазки Жинетт весело огляделись, высматривая знакомые лица среди тех, кто еще прибывал на ристалище. Последней карету покинула Мелания – хрупкое создание едва ли выше матушки, а та даже в зрелые годы не превышала пяти футов четырех дюймов. Сиреневые очи с интересом стали осматривать людей, взгляд особенно акцентировался на молодых мужчинах, но стоило девушке встретиться с негодующим взглядом матушки, как она покорно опустила ресницы и уставилась в землю. Длинные тонкие пальчики нервно принялись перебирать складки розового платья, а на оголенных плечах лежала бежевая накидка. Долго задерживаться у кареты семейство Курфильд не стало и поспешило занять свои места на трибунах. К высоким гостям баронесса не относилась, а потому сесть им пришлось на скромной трибуне. Впрочем, это не сильно заботило Жинетт, привыкшую улыбаться. Ямочки на ее щеках сегодня вряд ли пропадут, а осеннее солнышко будет слепить зеленые глазки и греть кожу. Но пару раз, женщина все-таки обратит взгляд в сторону графов и герцогов, в голове при этом промелькнет мысль, нет даже желание – быть среди них.
Арес Кромен: Ближе к полудню из ворот Оплота вышел отряд рыцарей в двадцать человек. Среди них были те счастливчики, который сегодня не были заняты патрулированием города, охранной королевского дворца и дежурством на крепостных стенах обители темпларов . Большинство из них были удостоены чести охранять помост со знатными гостями турнира, остальные шли к ристалищу, дабы поддержать воинов своего ордена, участвующих в турнире. С самого утра командора темпларов одолевало волнение. Наверное, из-за натянутых нервов ему все что-то виделось и чудилось, и это что-то не пророчило ему удачного дня. Кромен не был суеверным человеком, даже наоборот. Но как же тут не задуматься, если по пути на ристалище тебе повстречалась женщина с пустым ведром, все время над тобой кружил черный ворон, а дорогу перебежал крестьянин на хромой кобыле? «Ведро не было пустым, и тот ворон был вовсе не вороном», - успокаивал темплара его оруженосец, - «А насчет крестьянина на хромой кобыле… так такой приметы и вовсе нет… И вообще, господин командор, хватит искать приметы». Сказал, как отрезал, и командор решил больше не делиться с оруженосцем своими наблюдениями, но по сторонам все равно посматривал – не перебежит ли на этот раз дорогу черная кошка? Вскоре знамя с черным львом уже пестрело на ристалище рядом с другими знаменами, а рыцари, сойдя с коней, начали готовиться к турниру. В шатре командора облачили в натертые до блеска турнирный доспехи, а оруженосец в десятый раз протер щит с оскалившейся львиной головой на нем. Все ждали объявление герольда о начале турнира.
Регис Гремон: Как только все еще по-летнему яркое, но уже не такое теплое, солнышко стало подбираться к зениту, темплары мобильной организованной толпой, какой удобно пробираться по праздничным улицам не рискуя увязнуть в очередном столпотворении, выдвинулись в сторону арены, где должны были состояться рыцарские поединки. Однако на полдороге им все равно пришлось совершить стратегический маневр захода противнику в тыл - говоря простым языком обогнуть не сумевшие разъехаться телеги. Громче всех кричал возница поросятни, в доказательство своей правоты размахивающий упомянутым юным свином, пытавшимся переголосить своего хозяина. Среди рыцарей послышался недовольный шепот, но Регис лишь прищурился, словно сытый кот - он любил этот шум, неотделимый от городских улиц. Эти крики, эта суета, город жил этим. Лишь этот беспорядок делал его непохожим на мертвенно-прекрасные картины известных мастеров-пейзажистов. По прибытию на ристалище, возле которого потом развернуться масштабные, как умеют только в Дартмуре, гуляния, командор отделился от своего добровольного конвоя и отправился в заранее раскинутый шатер готовиться к турниру. Половина оставшихся темпларов, на чью душу выпала сомнительная, по разумению Региса, честь охранять трибуны, разошлась по постам. Гремон, в обязанности которого сегодня входило, как выразился один знакомый торговец из жаркого Мадлонга, "за ваш глава рука хлопай, нога топай, разный крик кричи", перед началом турнира решил прогуляться вокруг арены, наблюдая за гостями и непосредственными участниками. Купив крутящейся вокруг детворе горсть орешков в меду, мужчина хмыкнул, наблюдая действиями горца. То что его знамя теперь трепетало на ветру на порядок выше остальных не давало ни малейшего шанса на дополнительный успех. Регис был уверен в том, что главный приз получит Кромен - в конце концов темплары не расхолаживали свое тело в теплоте и уюте, незаметно для себя заплывая позорным жирком. И уж кому, как не командору, быть лучшим среди них воином? Хотя, вопрос спорный конечно, но свою кандидатуру на участие в турнире храмовник снял сразу же (хотя Магистры его бы и не выбрали). Он не видел особого шика в участии в подобных мероприятии. Нужно ему париться на полуденном солнце, пусть уже и не таком жарком, в полном доспехе на потеху толпе? Что толку колотить друг дружку, мять и царапать полированный панцирь, до тех пор, пока противник не припадет на колено в изнеможении? На пиво и отбивную в харчевне "У жирного хряка" ему и без того хватало. Обернувшись на трибуну, где пара скамей была специально отведена для господ воинов Сионара, и увидев, как его братья по оружию чинно рассаживаются по местам, Гремон поймал себя на предательской мысли о маленьком предательстве - взять и не возвращаться к своим соратникам, а затеряться в веселой шумной толпе, реагирующей на происходящее гораздо эмоциональнее и занимательнее, посвистеть проигравшему рыцарю, покидаться огрызками яблок и пощупать девок за мягкое место в столпотворении.
Архивариус: Шло время и вокруг ристалища становилось всё более оживлённо. Рыцари проверяли доспехи, оглашая округу глухим лязгом металла и бранью на своих оруженосцев. Их слуги сновали между шатрами феодалов и столами распорядителей, чтобы узнать с кем их хозяевам предстоит встретиться в поединке или же, чтобы самим передать вызов на бой. Воздух пестрел многочисленными гербами и флагами, появление нового, среди которых, сразу вызывало в волну неподдельного интереса. Рассуждения о шансах одного из рыцарей на победу сменялись ожесточёнными спорами и заключением многочисленных пари. Некоторые, не дожидаясь окончания состязаний уже поднимали бокалы в честь победы своего фаворита или, что чаще, за здоровье Её величества. О прибытии избранницы Сионара не замедлили торжественно объявить герольды, едва только королевский кортеж показался на горизонте. Многочисленная свита в окружении темпларов и личных телохранителей правительницы государства прибыла под гомон приветственных возгласов, который быстро стихал, по мере того, как люди склоняли перед монархом головы. В установившейся практически благоговейной тишине королева поднялась на трибуну и заняла своё место. Для человека, чьё день рождения праздновала вся страна, она была странно сосредоточенна и серьёзна, что впрочем, вряд ли мог заметить кто-то не из её близкого окружения. Короткий жест и воздух разорвало от торжественного зова труб возвестивших о начале турнира. - Ваше святейшество, Ваша милость! Вот, вот! Нашли, нашли! – сквозь плотную толпу сутан, сверкающих на позднем осеннем солнце золотой и серебряной вышивкой, протолкался худой, словно жердь жрец в белом одеянии. Тряся козлиной бородкой, он протягивал верховному служителю Сионара длинную полосу пурпурной ткани, что должна была служить для обертывания золотой жертвенной чаши во время богослужения. Переломившись пополам пред грозно сдвинутыми очами седовласого гласа верховного бога в Агнирр’Тессе, гонец сбивчиво шептал оправдания тому, что недоглядели, забыли, да боги еще знают что. Белая туника обильно взмокла подмышками и не только являла всем нелицеприятное следствие усердного жреческого служения своему долгу, но и распространяла весьма некультурный запах. - Пора начинать, чада, - будто не обращая внимания на брезгливо зажимающих носы других служителей культа возвестил жрец Сионара, - Ее величество ждут. Процессия из божеских слуг растянулась едва ли не длиннее, чем подъехавшая ранее кавалькада рыцарей-темпларов. Впереди след в след за величественным Верховным жрецом шествовали в белоснежных одеяниях, шитых серебром, слуги Сионара – все представители крупнейших храмов Мидариса, каждый из них держался за край пурпурной ткани, которая была обернута вокруг дара той земли, где он служил, суровому богу. Дары несли служки, иногда по три-четыре человека, обливаясь крупным потом, - такими тяжелыми были литые из стали, позолоченные и покрытые россыпями драгоценных каменьев, чаши, дароносицы, светильники, сосуды с маслами. Продолжали шествие жрецы Карами – все в серо-стальных туниках, кто-то даже в тонкой серебристой чешуе кольчуги (ненастоящей, разумеется, скорее лишь церемониальной, подтверждающей статус). Эти не несли даров, но лица их были суровы, словно бы шли они на смерть, а не на празднество, угодное их богине. Замыкали строй медленно переставляющие от старости ноги жрецы Дейдры. Справедливая богиня взамен давно ушедшей молодости осветила чело каждого судии особым знаком – из-под кустистых бровей старцев сверкали зоркие очи вершителей судеб. Верховный жрец начал жертвоприношение с обращения к светлому Сионару и его помазаннице, возблагодарив вначале хозяина Мельницы за ниспосланную благодать в лице мудрой правительницы, а затем призвав на ее голову многие лета. Жрецы выстроились вокруг него в концентрические круги – вначале служители Сионара опустили на землю свои подношения, затем их окружили воины Карами и лишь потом окружность жрецов Дейдры сомкнулась и вокруг них. Все, как и предписывают боги – суть королевства, его жизнь вся в помазаннице, свете Сионаровом, ее власть крепится силою справедливого оружия, защитой границ, и все осеняет ее мудрость. Разведенный на большой переносной жаровне жертвенный огонь жадно застонал, алкая принесенной ему пищи. Жрецы Сионара по очереди, под стройный речетатив и исполняемые а капелла псалмы выступали вперед и бросали в огонь пурпурную ткань, которая была обернута до того вокруг даров, на каждой было вышито название того дара, что подносили богу. Сами сокровища затем унесут, чтобы добавит их в королевскую казну и сокровищнице Храма Всех Богов. По треск извивающейся в пламени пурпурной ткани Верховный жрец призвал богов быть свидетелями турнира, затем Верховные Жрецы Карами и Дейдры выступили вперед и, сомкнув руки, пронесли их над жертвенником, обойдя алтарь с двух сторон. Быстро выгоревший пепел оба жреца пересыпали в большое золотое блюдо и вынесли на центр ристалища, где принялись разбрасывать его горстями, словно засеивать землю Высшей Справедливостью. Турнир может начинаться… Едва служители бессмертных владык окончили богослужение им на смену под громогласные звуки труб вышли глашатаи. Три фигуры в пёстрых сверкающих золотыми рисунками одеяниях величественно ступали по смешанному с пеплом песку. По красно-синему табарду с изображением золотой мантикоры и дуба можно было легко отличить герольдмейстера самой королевы от сопровождающих его вестников более низкого ранга. - Её Величество Кэрриган Мариса Кэр'Тинарр, Милостью Сионара Королева Мидариса, Великая Герцогиня Таянарская, Госпожа Синегорья, Защитница народа. Дочь короля Дэбина сына Вильгельма Завоевателя, - второй раз за сегодня раздался зычный голос уже немолодого мужчины. Усиленный волшебством он без труда перекрыл гомон толпы и был слышен не только на трибунах, но и в самом отдалённом шатре. - Дарует каждому рыцарю королевства и всех прочих земель возможность показаться свою доблесть , прославить свой дом, себя и свою даму сердца, - последнее дополнение в этот день имело особый смысл. Поскольку турнир устраивался в честь королевы, то едва ли не каждый рыцарь сегодня посвятит свою победу самодержице. - Дарует каждому достойному подданному право наблюдать за подвигами благородных мужей на освящённом песке ристалища, - толпа богатых торговцев и горожан восторженно заорала, те, кто не считались "достойными" сейчас следили за ходом состязания лучников. Вслед за этим последовали объяснения правил и регламента турнира. Рыцари были вольны вызвать любого и сражались по очереди, пока не выбывали, потерпев три поражения. Таковые засчитывались после того как участник пропускал три или пять, по решению герольда, чистых удара, получал серьёзное ранение, или был опрокинут наземь. Оружие выбирал принявший вызов, хотя выбор на деле ограничивался лишь двуручными длинными и полуторными мечами. К двум последним полагалось иметь щит. Строго запрещалось бить противника ниже пояса или в спину, биться с открытым забралом или без шлема. - Храбрые рыцари, хозяева Мельниц смотрят на вас. Дерзнувшему нарушить закон - вечный позор. Обретшему победу в честном бою - вечная слава. Потом и кровью заслужите благословение бессмертных Владык! - снова восторженный рёв и старший герольд удаляется, передав слово прочим глашатаям, чтобы те представили своих господ перед первым поединком.
Мардук Кударец: Мардук весьма туманно представлял себе мидарийскую иерархию званий и титулов, но в собственной родовитости горцу сомневаться не приходилось: в жилах Ак-Кулов текла кровь степных ханов, а в родственниках числились многие знаменитые вожди. Кроме того, обладая одними из лучших в Кударии коровами и овцами, а так же целой каменной башней на границе родовых владений, Мардук полагал своё высокое общественное положение совершенно очевидным. Где-то между королевой и великими герцогами, судя по всему. Выделенный распорядителем турнира болван в ливрее, правда, оказался то ли снулым, то ли стеснительным - не ринулся вперед всех объявлять своего знатного рыцаря. Подзатыльник быстро исправил дело – по восходящей траектории герольд полетел на середину ристалища, одновременно набираясь бодрости и соответствующего торжественному моменту пафоса. - Его светлость Мардук Ак-Кул из клана Ак-Кулов, кударский принц! «Принц» глядел с подозрением, поскольку из произнесенного раскатистым глашатайским гласом не разобрал даже собственного имени. Но, заметив, что свита не подает признаков неудовольствия, важно подкрутил усы, поклонился королеве и помахал рукой зрителям. Спустя несколько минут синегорец уже приветствовал первого соперника. Еще через мгновение обзавелся первой победой. Турнир начался удачно - учитывая габариты и воинственный пыл кударского богатыря, иначе и быть не могло...
Рыцарь Тени: Из всех собравшихся на турнир, рыцарь Тени был пожалуй самым скромным участником. Слуг у него не было, герба он не носил - хотя и оставаясь в своем праве. Разве что доспех привлекал некоторое внимание своей богатой отделкой и явно высоким качеством. Но, несмотря на все права присутствия на турнире - анонимный рыцарь вызывает немало перешептываний за спиной. Особенное раздражение у большинства собравшихся вызывает его безмолвие - ни на одну попытку заговорить с ним, рыцарь Тени так и не ответил. Герольд, что пытался разузнать про того кого ему придется представлять также не добился особых успехов. - Анонимный воин, под псевдонимом "Рыцарь Тени", по праву всякого участника выступает без герба и оглашения своего имени. Голос герольда не полон особого энтузиазма, равно как и трибуны не проявляют восторга - в их негромком перешептывании звучит скорее настороженость, пусть и пронизаная любопытством. Многие из собравшихся рыцарей не скрывают своего откровенного презрения к анониму, чье присутствие на турнире еле-еле вписывается в рамки традиций. Фразы типа - "... а доспех-то поди на поле боя с трупа снял" или "а лицо скрывает, чтоб дам не пугать" звучат ровно с той громкостью, с которой говорят чтобы оскорбить того кто их "случайно" услышит. Судя по всему, правда, глухой шлем защищает безымянного воина от оскорблений не хуже, чем может защитить от удара... по крайней мере тот даже не поворачивает голову на звучащие слова, молча ожидая вызова. Дожидаться ему долго не приходится - кто-то из молодых и горячих рыцарей кидается к воину в сером доспехе как только объявляют начало турнира. Длинный витиеватый вызов. Короткий молчаливый салют в ответ. Когда взгляд юного воина падает на выскользнувший из ножен клинок вороненой стали, в его глазах впервые появляется некоторое подобие неуверенности... ... которая быстро уступает место ярости. В ответ на серию размашистых атак, рыцарь Тени почти не защищается, делая неуловимые шаги в сторону и назад. Темное лезвие каждый раз оказывается на пути сверкающего, начищеного клинка. И, совершенно неожиданно картина меняется. Оба воина застывают подобно скульптурной композиции, тянущей на какую-нибудь пафосную аллегорию. Впрочем весьма мрачного толка. Рыцарь Тени стоит в длинном левом выпаде, застыв в странном, колющем ударе. Клинок его противника только что просвистел совсем близко... и так и замер, когда черное лезвие вошло в тело юного рыцаря под самым шлемом. Несколько секунд оба противника стоят неподвижно, позволяя трибунам застыть в удивленной тишине. По темному клинку стекает невидимая капля крови. Срывается на песок, на мгновение блеснув рубином в лучах солнца. Сраженный рыцарь с хрипом оседает, а его противник сделав шаг назад коротко салютует и убирает клинок в ножны. ... следующий воин вызвавший рыцаря Тени был куда осторожней.
Арес Кромен: Первые поединки были закончены, и на истоптанный песок ристалища вновь вышел герольд. Всплеснув руками, он торжественно провозгласил выход следующего участника. -Благородные леди и сэры, уважаемые дамы и господа, - пафосно прогремел его голос, - разрешите представить прославленного воина, отважного героя, известного под прозвищем Мидариский лев! Командора темпларов Ареса Кромена. Подавив довольную улыбку, готовую расползтись до ушей, Кромен вышел вперед. Он подошел к самым трибунам и , брякнув доспехом, низко поклонился королеве. Пусть его одолевало волнение, и рядом с Кэрриган Кэр'Тинарр ему едва ли удавалось дышать ровно, но голос его прозвучал уверенно: -Для меня большая честь сражаться для Вас, Ваше Величество. Если сегодня боги даруют мне победу, я посвящу ее только Вам. Кэрриган, довольно рассеянно потирающая висок, который ныл с утра, отняла руку от лица. Командор Темпларов с самого вступления на должность вызывал в ней противоречивые чувства - от возмущения до восхищения. - Пусть Карами обратит на вас свой светлый взор, Командор. Моя благосклонность сегодня с вами. Легким движением королева снимает с рукава ленту алого шелка, приготовленную для этой цели. Если бы турнир был конным, она собственноручно повязала бы ее на копье рыцарю, но сейчас лента была передана фрейлине, которая спустилась на песок арены, чтобы прикрепить знак расположения королевы туда, куда укажет удостоившийся его. Темплар с благодарным поклоном принял ценный дар, который фрейлин тут же повязала на предплечье воина. Последние крохи волнения исчезли, как только герольд объявил его юного соперника, графа Акселя Гордана. Для него это был первый турнир, и командор не горел желанием сражаться с неопытным юнцом, но после третьего вызова на поединок все-таки согласился и вот теперь приходилось ему уворачиваться от яростных атак графа. Парень явно горел желанием, убить всех и остаться в гордом одиночестве: то натиском меча щит проломать пытается, то подножку ставить удумает, а командор пальцем грозит, да думал, как бы так ударить, чтоб навсегда не отбить желание у мальца участвовать в турнирах. Недолго длился этот бой, и граф, расточив все силы, шмякнулся на песок и сдался. А «отважный герой» разочарованно вздохнул - стоило ли тащиться на турнир, чтоб молодняк основам боя обучать? И дома этого счастья хватало. Но на следующего соперника он возлагал большие надежды, ибо через несколько минут герольд возвестил выход матерого война сера Флавиуса. Был этот рыцарь и в боях закален, и на ристалище побеждал неоднократно, да на беду был он о Воинах Сионара слишком высокого мнения, и решил еще до выхода на ристалище ( чтоб хуже не было, да кару бога на себя не накликать) во что бы то ни стало проиграть. И сэр Флавиус упал навзничь после первого же удара командорского щита, и продолжать бой не желал ни под какими уговорами. Две победы за четверть часа и ни одной царапины – большая удача. Господин командор, кляня эту самую удачу, ушел в шатер жаловаться Сионару на свою несчастную судьбу.
Герхард фон Шрайк: Приготовления к первому поединку были почти окончены и герольд уже готов был представить графа, как вдруг фон Шрайк передумал. Герхард решил, что перед началом боёв, он должен ещё раз увидеть её... Гвендолин. Ни схватки, ни возможная победа или поражение, ни что не могло вытеснить из головы главы Королевской службы образ этой девушки. Чего греха таить, граф думал о ней всё это время... Покинув шатёр, фон Шрайк отправился к трибунам, рассеянно отвечая на приветствия и неустанно пытаясь взглядом найти Гвендолин. И ведь кто ищет, тот всегда найдёт, так что через какое то время поиски Герхарда увенчались успехом... Короткий разговор, в котором граф лишний раз подтвердил своё намерение посвятить свою победу на турнире именно графине Ар'Кесс, был полон многозначительных взглядов и фраз. Результатом же всего этого была подаренная графу шёлковая лента, великодушно снятая Гвендолин с собственной шеи и сохранившая тонкий, свежий аромат духов и тепло тела своей хозяйки. Тела, которым Герхард хотел обладать с того самого дня, когда впервые увидел её... Теперь фон Шрайк готов был сокрушить всех кто встанет у него на пути. На пути к победе, которую он решил посвятить своей даме сердца. - Благородные леди и сэры, уважаемые дамы и господа, - в который раз пафосно и громогласно произнёс герольд - разрешите представить вам знаменитого рыцаря, чья храбрость и отвага известны всему королевству, воина, чей великий и славный род десятилетиями верно служит короне защищая и сейчас наше великое королевство от врагов внешних и внутренних!Взгляните! Чёрный орёл на их гербе и сейчас гордо реет на ветру, предвещая удачу и славу своему хозяину, главе Королевской службе, графу Герхарду фон Шрайку! Облачённый в чёрные доспехи, Герхард вышел на арену. На его правом наплечнике была повязана та самая голубая лента. Оставалось только надеяться, что Гвендолин заметит это и оценит... Фон Шрайк молча низко поклонился королеве и стал ожидать своего соперника. Граф не стал говорить громких и пустых слов надеясь таким образом выслужиться перед её Величеством. Его дела и поступки всегда были гораздо красноречивее... Первым противником Герхарда был барон Отто фон Корнст, не уступавший в глупости и горячности бычьей голове, которая была изображена на его гербе. За свою горячность соперник и поплатился, пропустив оглушающий удар по шлему и не менее оглушающий удар щитом, после чего доблестный барон рухнул на песок. Следующий противник оказался гораздо более серьёзным. Молодой виконт де Шарин слыл отличным фехтовальщиком, но опыт взял своё и после серии стремительных и точных ударов пал и он. После своей второй победы фон Шрайк обернулся к трибуне и салютовал одной синеглазой даме, которой он сегодня пообещал посветить свою победу. Поле этого чёрный рыцарь развернулся и отправился в свой шатёр готовиться к следующему поединку.
Архивариус: Грохот металла и удары литавр, восторженный рёв толпы и сдержанные аплодисменты аристократии, боевые кличи и редкие стоны раненных. Всё это разносится над ристалищем, вплетаясь в общую какофонию звуков воплощённого идеала Карами - турнира. Проходят часы и солнце всё ближе к закату, вокруг ристалища зажигается всё больше огней, магических и самых обычных. Они разгоняют крадущийся сумрак, и мало кто замечает, что уже в сотне от метров от края арены стало гораздо темнее. Время идёт, и финальные бои становятся ближе. Деревянная ограда ристалища, прежде усеянная цветными щитами, пустеет. Пустеет и небо, реющие над ристалищем знамёна исчезают одно за другим пока не остаётся только четыре. Чёрный лев - символ лучших войск королевства, и Арес Кромен является воплощением этой силы. Горожане встречают каждый выход командора темпларов оглушительным рёвом, и он не разочаровывает публику. Одерживая одну победу за другой, королевский чемпион служит незыблемым подтверждением той славы великого воина, что обладает. Гордое знамя Ак-Кулов продолжает реять над восточной стороной Ристалища, в то время как больше с той стороны не поднимается ни одного. Поначалу, не слишком жалующая горца толпа, спустя всего час после начала состязаний уже хором считает наносимые могучей рукой исполина удары. Раз, за разом повергая соперников, Кударец кажется непобедимым, и многие начинают сомневаться, сможет ли хоть один мидариец совладать с таким страшным противником. Но, ни слава командора, ни сила синегорца так не привлекают толпу как тайна, окружающая Рыцаря Тени. Виртуозное мастерство воина повергает в изумление зрителей и ведёт его всё ближе к финалу. Настороженность сменяется восхищением, и никто не решается отойти от арены в преддверии появления этого рыцаря. Турнир уже близится к завершению, а таинственный воин ни разу не испытал мук поражения. И его серый флаг, лишённый всякого герба, всё также возвышается над ристалищем. Однако ни один из названных выше участников не вызывает оваций с трибуны аристократов. Безродный темплар пользуется всеобщим уважением, но как бельмо на глазу для тех, кто уверен, что знатность определяет таланты. Тайна, окружающая Рыцаря Тени служит поводом не только для перешёптываний среди любопытствующих молодых дворянок, но и для подозрений старшего поколения. Синегорцев же знать не жаловала никогда. Герхард фон Шрайк, вот на кого оказываются, возложены все надежды высшего сословия после того, как все прочие претенденты на доверие аристократов потерпели поражение. Путь главы Дома Теней был сложен и не столь блистателен, как у других финалистов. Но теперь именно чёрный орёл фон Шрайков вызывает овации знати и с ним связаны их переживания о победе и страх поражения.
Шэйлариана д’Асант: Белокурая графиня наблюдает за турниром с выражением лица, которое пристало бы назвать каноничным для аристократов, что полагают одной из самых высоких добродетелей - сдержанность изъявлении эмоций. О, нет, никто не посмел бы укорить благородную леди в чрезмерном равнодушии к блистательным сражениям, что разворачивались там, на стремительно сминаемом воинами песке Арены - внимательный взор отметит каждое движение веером, легкий интерес в повороте головы, умело поддерживаемую беседу с теми, кому ныне довелось назвать себя ее соседями. В той тончайшей подплетке этикета, что выражен в Мидарисе не только каждой буквой заучиваемого с детства многостраничного талмуда о правилах поведения, но и в тех особых манерах подать свое мнение и отношение к происходящему множеством полунамеков и полутонов - графине д'Асант немного найдется равных в том, чтобы держать наблюдающих за ней в курсе движения ее мыслей и мнения, не прибегая к столь яркой и безыскусной помощи мимики. Легче упавшего на ровную гладь пруда перышка, расходятся от властного и прекрасного эпицентра мысли-эмоции, подхватываемые окружающими почти безотчетно, и обращаясь в волну мнений и перешептываний, уже практически без каких-либо дополнительных действий со стороны взирающей на Турнир графини. Отражаясь в зеркале возрастов и характеров, точно мириадами возможностей мира, который всегда богат на дивные сюрпризы. Спокойной гордостью за раз за разом доказывающего силу и доблесть тех, на кого век от века обращены взоры поколений аристократии, как на защиту и опору королевства - Командору Темпларов. Снисходительной благосклонностью к неизвестному Рыцарю Тени, что в умах более юных дев с каждой победой обретает все больший ореол таинственной привлекательности, ибо под глухим забралом шлема каждый невольно рисует собственную, наиболее предпочитаемую легенду. Утонченной ироничностью отношения, лишь едва прикрытой под пологом признания фехтовального мастерства, милостиво даруемой графу фон Шрайку. На редкость для возвышенной мидарийской аристократки уважительным отношением к демонстрирующему столь напористую и яростную тактику ведения схваток синегорцу, и никто не посмел бы сказать, будто бы опустилась графиня д'Асант до какой-либо иной оценки Мардука, нежели основанной на его незаурядном воинском умении, ныне демонстрируемом на Турнире. Однако взор синих глаз, скрытых легкой вуалью, обращен часто отнюдь не на происходящее на благородном ристалище. Словно солнце, в окружении свиты звезд, внимание графини д'Асант манит блистательная королева Мидариса, ныне доступная взору своих подданных более, чем в обычные дни года.
Гвендолин Ар'Кесс: Фелиса знала не понаслышке как приятно легкое касание пальцев по мягкой шерстке маленького домашнего зверя, заставляющее завести под теплой шкуркой таинственный вибрирующий механизм. Так вот, если бы столь нематериальная вещь, как ее самолюбие тоже могло бы принимать форму такого зверька, оно бы уже вовсю мурчало, свернувшись в уютный клубочек, ибо его погладили, и погладили не раз. Эти нематериальные, но оттого не менее ощутимые поглаживания продолжались с тех пор, как графиня, сопровождаемая слугой и распорядителем, заняла свое место на трибунах и имела счастье перекинуться парой слов с его сиятельством графом фон Шрайком, который решил потратить последние минуты перед началом турнира на то, чтобы подняться на трибуны, отыскать ее и попросить о небольшом одолжении. "Мррмррмрр..." - "завелось" самолюбие теплым комочком в груди. Глава Дома Теней казался куда внушительнее в черном доспехе и приковывал к себе многие взгляды, в то время как его взгляд был устремлен на нее. Как? Он сообщил ей, что собирается посвятить свою победу в турнире именно ей? Что это? Шелест осенней листвы или заинтересованное перешептывание за спиной? "Мрррмрррмрр..." Тонкая шелковая ленточка, еще пару мгновений назад повязанная кокетливым бантиком на шее, перекочевала во владение графа. Надо сказать, что подобные забавы - турниры, то бишь - интересовали Гвендолин Ар'Кесс очень мало. Не видела она ни сособой красоты, ни изящества в яростно сшибающихся друг с другом мужчинах, закованных в броню, конных и пеших, ранящих, а порой - и ни для кого это не секрет - калечащих друг друга во имя сомнительного счастья называться победителем турнира. То есть, конечно, понятно, что не победа в турнире ценна сама по себе, а почести, внимание, репутация... денежный выкуп, в конце концов. И все же, рисковать жизнью в невоенное время... глупо, по крайней мере. Впрочем, все эти соображения были с успехом забыты на этот раз и в этот день, когда глава королевской службы, успевший публично оказать графине недвусмысленные знаки внимания, ступил на ристалище. Нет, сказать, что она совершенно не обратила внимание на иных участников значило бы погрешить против истины: вот, хотя бы, о том же покрытом ореолом загадочности рыцарем без герба и имени говорили много и заинтересованно, благородный командор темпларов получил свою долю восторженных возгласов и даже диковатого вида синегорец получил свою порцию внимания от обитателей трибун. Но графиню с самого начала действа по-настоящему интересовало только одно: получится ли у милорда фон Шрайка, приближенного королевы, главы Дома Теней и.... как там сказал герольд? "Воина, чей великий и славный род... что-то там еще..." не ударить в грязь лицом и сдержать свое довольно пафосное обещание, произнесенное при большом скоплении народа... Владелец герба с черным орлом дважды выходил на арену и дважды побеждал. Фелиса улыбнулась, чуть склонив голову, в ответ на предназначенной ей жест победителя, делая вид, что не обращает внимание на возобновившееся перешептывание за спиной. "Мррмррмрр...."
Рыцарь Тени: И вот, пришло время для боя, который должен определить первого финалиста. С разных концов трибуны, призывая бойцов выйти на арену, подняли два флага: пустой серый стяг Рыцаря Тени и бело-красное знамя Ак-Кулов. Назвавшийся "Рыцарем Тени" воин, пожелавший остаться анонимным с самого начала турнира так и не проронил ни одного лишнего слова. Традиция позволяла анонимное участие тому, кто обладает доспехом и оружием, а также знает этикет и правила. Причин, почему участник турнира может не желать демонстрировать свой герб и оглашать свое имя бывало множество. Вплоть до тщеславного намерения привлечь к собственной "загадочности" лишнего внимания... Так или иначе - а "Рыцарь Тени", ни разу еще не поднял забрала и зрителям оставалось только гадать о том, чье же лицо скрывается за металлом шлема. Очередной поединок, неизвестный рыцарь начинает как и все прочие с короткого салюта. Клинок из темного металла покидает ножны, с хищным шелестом, замирая на мгновение перед шлемом. Еще секунда и рыцарь встает в боевую стойку. А потом начинает неторопливое сближение, шаг за шагом сокращая дистанцию. Взгляд поблескивающий из-под забрала не отрывается от соперника, а клинок постепенно отходит в замах. Неожиданно - молниеносный рывок вперед, занося клинок для удара... ... и вместо атаки, просто проворот клинка, вокруг кисти, одновременно закрываясь щитом от контратаки. Зрители наблюдавшие за рыцарем Тени могли заметить, насколько его стиль отличается от привычного многим рыцарям. Если точнее - базовая техника движений и атак была той же, однако склонность к финтам и неожиданным маневрам уже не раз вызывала возмущение или восхищение трибун.
полная версия страницы