Форум » Игровой архив. Отыгрыши. » "Бульдог - маленькая собака, но при его хватке размер значения не имеет" » Ответить
"Бульдог - маленькая собака, но при его хватке размер значения не имеет"
Геза Назгорн: Место: Южное Синегорье, Дицера Время: 23 день желтого месяца Участники: Геза Назгорн, окружение Содержание: дела, дела
Ответов - 6
Геза Назгорн: Геза любил поспать, пусть годы воинской службы и выработали волевой навык просыпаться вовремя. Но когда новый день сулит интересные и важные дела, соблазны отступают, пробуждение происходит легко и непринужденно. Ординарец Гасан мог бы начинать доклад еще во время бритья, но он, если ситуация позволяла, дожидался завтрака. - Сегодня, командир, распорядок дня запланирован такой... - Приучайся говорить "мой вождь". - Да, да! но мы же все равно на зарканди говорим. Какая разница, командир? - ? - Сегодня, мой вождь, распорядок дня запланирован такой: до полудня инструктаж и отправка гонцов в - сейчас посмотрю записи - Аларию и Ардарию (так же звучит?). После полудня - совещание полевых командиров (пометка: "важные назначения, выделение резерва"). Затем доклады наших... в смысле, главного мага, казначея, начальника интендантской службы, начальника почтового приказа. После обеда - общий смотр. После смотра - мирить кровников. На закате ожидаются первые обозы из Рассейнда (пометка: "проследить за разгрузкой деталей станков"). - Хорошо. "Мирить кровников" вычеркни - пусть до завтра еще остынут. Кормить и поить старейшин нещадно. Гонцы ждут? - Ждут. - Вперед. С первых дней Геза занялся превращением страны в военный лагерь. Действовал энергично, но без лишней суеты (благо, времени на подготовку оставалось достаточно). Опираясь на традицию кланового старшинства, вождь выстраивал цепочки подчиненности, стимулировал согласованность действий лидеров и дисциплину. Назначение высших командиров никаких затруднений не вызвало - клановые вожди, что очевидно. Отсутствие у последних опыта управления крупными войсковыми соединениями компенсировалось избранной стратегией партизанской войны, однако в планы Назгорна входила и подготовка мобильного резерва силой до трех тысяч сабель: полевые командиры будут применять набеговую тактику, их отряды с сильными патрулями как протуберанцы, стрекающие инфраструктуру торговли и снабжения войск, протянутся из Дицеры на подконтрольную Мидарису территорию. Подвижное же ядро под непосредственной командой Гезы будет иметь возможность придать каждому концентрическое направление и развить возможный успех, атаковав неприятеля сосредоточенными силами. На приоритетном Северо-западном театре Назгорн планировал разместить скорей командиров, прославившихся удачными набегами и хитростью, чем мужеством и стойкостью в открытой рубке.
Геза Назгорн: - Твоя задача - передать лидерам традиционное приглашение на зимнюю охоту,- инструктировал Геза последнего гонца.- Но, нужно понимать, это не все. Соседи должны поверить в наш успех, позавидовать нашей дерзости. Слишком не гони, по пути, когда предложат, пользуйся гостеприимством. Расспросов не избегай, но и не навязывайся. Зайдет речь о недавних сражениях - рассказывай как было, да можешь приукрасить, в пределах разумного. Аурел говорит, ты парень смышленый - справишься. Ступай! Молодой наездник поклонился и вышел из шатра. Геза повернулся к Гасану. - Горны Скорфов, Капров и Тайсидов я слышал, заначит все уже в сборе. Исправления в карты внесены? - Так точно. - Иди рассаживай вождей. Скоро буду. Лучшего боевого духа воинства и морального настроя населения в целом желать было нельзя: жестокое и бездарное управление наместника Чэва возбудило до крайности ненависть к захватчику, а стремительный успех освободительной кампании воодушевил национальную гордость и укрепил веру в благоприятный исход борьбы. Таким образом мобилизационные мероприятия практически не встречали трения. Каждый клан, без заметного сокращения хозяйственной деятельности и промыслов, выставлял от 500 до 1500 всадников; из них до трети наездников с боевыми холопами, и до трети трапперов-лесовиков, которые так же представляли ценный, особенно учитывая закрытый характер местности, человеческий материал, но вооружены и обмундированы были хуже. В силу усвоенных приоритетов заркандской школы командования, Геза предпочел бы устранить кровно-родственный принцип формирования подразделений, но в текущей ситуации это было совершенно нецелесообразно. Единственно, что линии связи и снабжения нужно было отстраивать с нуля - для этих целей Назгорн собирался привлечь, под руководством соратников-мадложан, принадлежащих клану холопов (а то, заметил вождь, юноши-невольники подходящего возраста даже его семьей используются не рационально: посуду моют, да на девок заглядываются - непорядок). Для сношений же с союзником были как нельзя лучше подготовлены рассейндские горные егеря. Геза не мог думать о них без довольной улыбки. Какая дисциплина! Какой боевой дух! Создавал по своему образу и подобию. Скоро парни повоюют в самых горных в мире Синих горах! Вспоминая о егерях, вождь мысленным взором возвращался к тому, с чего началась история отряда: совет ресской знати, что в 704-м остался под контролем партии голубей, разговор с сайрэн у княжеских конюшен - тогда Геза понял, что озвучивая нужное количество лошадей, мулов и верблюдов, седел и упряжи, говорит Хелдис совсем о другом...
Геза Назгорн: По пути на совещание, пришлось остановиться – вождь заметил мчащегося во весь опор всадника и узнал Белу Скорфа. Геза нахмурился – «неужели что-то сорвалось на совете?» По репьям в плаще и хвосте коня можно было догадаться, что Скорф срезал путь через лесную чащу, Бела выглядел уставшим, но с таким лицом дурные вести все ж не привозят. Выслушав прибывшего, Назгорн удовлетворенно кивнул. Значит прозорливый герцог Бертран выехал к тестю той же ночью, что вернулось посольство из Мадлонга. В отличие от отряда Гезы, сделавшего большой крюк, дабы исключить вероятность быть замеченными за пересечением мидарийской границы со стороны Рассейнда, Тинарр-ан двигался напрямик. У него было время договориться с Эн’Схеймом и отправить в Морог вестника. Странно, что герцог не посоветовался с Назгорном, но чрезмерная скрытность была в его духе. Тем не менее, Геза решил перехватить герцога на обратной дороге, и, прежде чем искать встречи с Эн’Схеймом, выспросить о результатах переговоров в Ардарии лично. - Передай грамоты казначею и отдохни в моем шатре, брат. Ты привез добрые вести. - Головной обоз, Геза, я обогнал часов на двенадцать – жди к ночи. И вот еще…- Бела достал из-за наруча бумагу. Любая политическая информация была на вес золота, но Геза надеялся, что в этом письме о политике не будет ни слова. Дождавшись, пока Бела удалится, вождь сломал печать.
Геза Назгорн: Дицере не хватало грамотных (исключительно в буквальном смысле) лидеров - впрочем текущее донесение клансмены могли нацарапать на куске бересты при помощи охотничьих знаков, а отсутствие мемуаров в будущем пусть печально, но не критично. Главное, карту все читали прекрасно, благодаря природной сметке и свойственному горцам чувству пространства. Затруднений с объяснением общего стратегического рисунка не возникло. Полевые командиры - вожди и прославленные наездники, разместившиеся полукругом на трех поваленных и очищенных от ветвей кедрах представляли живописную картину. Одетые в роскошные костюмы кричащих расцветок и фасонов всех стран, расположенных по сторонам Синегорского хребта, увешанные оружием, с дымящимися трубками в зубах, они напоминали разбойничьих атаманов, какими, в сущности, и являлись. На их фоне Геза в далеко не строгом черном с золотом кафтане все же смотрелся суровым жрецом, наставляющим вольнодумную паству. На Северо-Запад в первой очереди отправлялись: в ардарском направлении - Батор "Месть" Капр, жестокий боец, о котором ходили слухи, что он скальпирует врагов - этим байкам нетрудно было поверить, взглянув на лицо, будто бы высеченное из каменного валуна несколькими грубыми ударами зубила, к тому же, сорвавшегося и перебившего нос и правую надбровную дугу. В остебергском направлении - Арпад "Змей" Тайсид, старый хитрец, жадный до добычи, коронной фразой которого была "Какой наезднический обычай? Мне восемь сыновей кормить надо!". В верховья Лейяны - Жольт Рыжий, ровесник Гезы, всеобщий любимец, гуляка и балагур, начинавший боевым холопом, и добившийся признания как один из лучших набеговых командиров; его огненный чуб, вечно растрепанный из-за совсем не дицерских кудряшек периодически мелькал далеко за пределами Южного Синегорья. С резервом порешили ко всеобщему удовольствию: Геза не потребовал наездников, а только молодых пастухов из семей победней, которых обязался дообмундировать за свой счет. Вожди, таким образом, сохраняли слаженные набеговые отряды, а Назгорн получал практически сырой материал без наезднической спеси, из которого мог лепить что нужно.
Геза Назгорн: Казначей, Мустафа был совершенно вымотан: составление описи народного богатства осложнялось отсутствием точных сведений у самих старейшин и языковым барьером; Айрон, аларец из Зарканда, поставленный начальником связи, испытывал трудности с комплектованием приказа писарями - нужно было привлекать ресурс духовенства. Придется направить старика Аурела этим двоим в помощь. Зато Мурад, назначенный главным интендантом уроженец Вересковых гор, добился хороших результатов: выбрал строевой лес для магазинов и складов, наметил ряд постоянных перевалочных пунктов, рассчитал потребность во вьючных животных и носильщиках; количеством и качеством выделенной для организационных нужд челяди и скотины Мурад остался доволен. С Саидом, боевым магом, Геза задержался до темноты. Первые измерения выявили множество маршрутов и позиций, годных для реализации тактических наработок - в случае вторжения королевских войск в горы магу придется стать самой подвижной боевой единицей дицерского воинства, и преподнести неприятелю не один сюрприз. Кроме того, Геза полагал, что по вступлении Рассейнда в войну, Ковен не откажет прикомандировать Саиду пару кудесников с подмастерьями. Отпустив соратника, Геза вынул из запазухи письмо, доставленное Батором Скорфом, и поднес к свече. Пусть забрать послание и возможно только у мертвого вождя, хранить такой документ нельзя - в руках врага станет грозным оружием. Пламя лижущее написанные знакомым почерком строки, отражалось в не мигающих черных глазах. Скоро от листа бумаги осталась лишь кучка пепла, но слова Геза навсегда запечатлел в сердце: «Не знаю, простит ли мне Амин слабость, но нет мне боле дороги назад. И лишь уехал ты, а сердце готово было мчаться вослед соколицей. Единой думой теперь живу, что пролетит пламя войны над головами нашими и увижу тебя вновь. Три года сердце томилось тоской неведомой, каждый взор мой обращала со стены замковой на юг, а теперь ищу взглядом горные пики на горизонте. И хотя в дерзости своей не надеюсь на ответ, но буду верить, что хранят тебя в бою светлая Карами и яростный Рокан. Я же буду всегда ждать твоего возвращения. Хелдис.» Снаружи раздался сигнальный горн - прибыл первый обоз.
Геза Назгорн: В одну из капитальных построек бывшего поместья наместника Геза прошел через рабочее крыло, отметив, что захваченная канцелярия приведена Мустафой в надлежащий вид, отсортирована и помечена ярлыками. Несколько минут вождь осматривал откалиброванные государственные печати - может пригодиться, очень даже... Разгрузка обоза происходила при свете факелов. У стен ряд за рядом выстраивались тяжелые ящики. Вскрыв один кинжалом, Геза вынул из вороха стружки увесистый винт печатного пресса; в другом, в ячейках стояли стальные чеканы для фалер и монет. В углу, на кипах пристроилась разноплеменная братия ремесленников, завербованных в провинциях султаната и государствах северо-восточных миноров. Люди сиротливо озирались по сторонам - вряд ли они вполне представляли, куда попадут, но щедрость нанимателя искупала все неопределенности. Назгорн поманил пальцем гравера. Сутулый мастер в очках с толстыми стеклами приблизился - ксилографическую доску, обернутую холстиной, он, судя по всему, не выпускал из рук всю дорогу (видно, буквально понял, что отвечает за плоды своего труда головой). Сняв холст и глянув на изображение, Геза довольно поцокал: для неграмотной, в массе, аудитории Синегорья печатать листовки с пламенными воззваниями, очевидно, бессмысленно, а язык басни, простонародную аллегорию поймет каждый. На доске были вырезаны стоящие в загоне для буль-бейтинга жирный бык в десятизубцовой короне и бодрый маленький бульдог с дицерским чубом.
полная версия страницы